4. Рефлексия как психологический компонент этнического взаимодействия
Развитие специфического типа европейского сознания было определено механизмами, возникшими в условиях поликультурного и полиэтнического взаимодействия. В общих чертах эти механизмы определяются нарастанием и развертыванием напряжений и противоречий в системе культур. Взаимодействие разных культур создает благоприятные условия для их взаимного отражения, взаиморефлексии. Этническая культура мифов, как форма отражения мира, сама требует для своего отражения довольно сложной и отделенной от нее отражающей системы. Но в монокультуре психологическая рефлексия механизмов поведения не только недопустима этически, но и невозможна технически, поскольку здесь нет внешней культуры, в схемах которой человек может отразить основание своих действий. Такими системами и становятся культуры и схемы сознания других этносов.
Известен факт, что произведения рефлексированной культуры чаще всего создаются людьми, находящимися в противоречивых или конфликтных отношениях с обществом и культурой, подвергаемой рефлексии. Это обычно люди, по ряду причин не включенные полностью в рефлексируемую ими культуру: выходцы из других этнических групп, иных регионов или социальных слоев. Рефлексия культуры одновременно предстает и как особая форма агрессии к культуре, и как способ примирения с ней. В рефлексии субъект отстраняется от своих психических переживаний как от объекта. Отражая этические и культурные основания своего поведения, человек отстраивается от них и приобретает большую личностную независимость в отношении этики и культуры.
Благодаря противостоянию различных культур происходит психологическое отделение личности от общества, формируется самоценность личности как системы, противостоящей обществу и способной вести с ним борьбу, обладающей якобы автономной значимостью и механизмами развития, независимыми от общества. Претензии личности на роль автора, «создателя» культуры особенно возрастают в Европе в эпоху Возрождения и Реформации. Важным следствием европейского противостояния культур стало глубокое изменение политических позиций человека: разрушение святости власти, формирование идей демократии, свободы личности, изменение вектора агрессии от межнациональных к внутрисоциальным проблемам.
В глобальной картине этот процесс проходит как «таяние» социальных систем. Популярными терминами, характеризующими его, являются «демократизация» и «этнические конфликты». Европа пережила несколько столетий войн и революций, в течение которых разрушались многоуровневые иерархические социальные системы, гарантировавшие каждому индивиду плотное включение в стабильные родовые или профессиональные группы, формировались принципы демократического самоуправления. При этом каждый индивид вынужден был вырабатывать собственные механизмы мотивации деятельности, учился самостоятельно планировать свою жизнь в непрерывно изменяющемся мире.
В общей картине мирового процесса происходит локализация и интериоризация функций субъекта — организатора деятельности. Сначала дестабилизация биосферы как субъекта деятельности приводит к локализации функций организатора деятельности в обществе. Общество вырабатывает культуру деятельности (мифы, ритуалы, государство, рыночную систему и пр.), обеспечивает распределение деятельности и качество ее выполнения. Но по мере дестабилизации общества функции субъекта деятельности все больше передаются индивидам.
По общему механизму формирования функциональных систем мы видим в данном случае те же процессы свертывания и локализации, что и во всех случаях, рассмотренных в первом разделе книги. В главе “Жизнь как функциональная система” рассматривалось свертывание гео-химического движения энергии в локальные петли биосферы и организмов. В случаях дефицита химических компонентов фотосинтеза, движение космической энергии огибает этот дефицит через гетеротрофные процессы, очищающие эти компоненты, и продолжается через локальные петли биосферы. Можно сказать, что дефициты тех или иных компонентов преобразования энергии создают разрывы прямого движения, вынужденного сворачиваться в петли биовидов и организмов.
Рассматривая личность как локальную территорию разрешения нелокальных процессов, мы можем видеть в рождении личности свертывание непрерывного потока энергии социального процесса. В самоагрессии и рефлексии происходит петлевая локализация, свертывание прямого движения социальной энергии. “Корпускулы” личности создаются разрушением базовых “жестких” социальных структур, приспособленных к определенным условиям биосферы. Социальный субъект свертывается в локальные циклы функциональной системы личности.
Отшельничество, монашество и интеллигенция — это институты социальной невключенности, обязанные своим появлением слиянию противостоящих систем культуры. В еврогенетической поликультуре интеллигенция вырастает в целое сословие, противостоящее традиционным этноструктурам, анализирующее эти структуры как внешние объекты и продуцирующее рефлексию в формах научного, художественного и религиозного творчества. Особенно широко потоки рефлексивной культуры разрастаются в периоды обострения социальных противоречий, подготавливая изменение сознания общества и грядущие перестройки социальной организации.
Так перед революциями возникали в Европе «золотые века» итальянской, английской, французской, российской культуры.
Помимо изменения политического сознания, революционных перестроек общества и развития рефлексивной культуры, выделение личности из общества изменяет в каждом человеке системы его подсознательной регуляции, и в частности, мотивацию поведения. История европейской цивилизации — это история постепенного разрыва жестких личных связей между людьми, история разрушения семейных иерархий и семейных форм производства. Это и история формирования индивидной регуляции поведения, индивидуального планирования деятельности и ответственности за свои поступки. Проблема индивидуальной ответственности является основной темой классических произведений европейской литературы XVII–XIX вв. Разрывы или конфликты с обществом, семьей, трудности построения независимого поведения. Это психологические проблемы Макбета, Гамлета, Джульетты и Корделии у Шекспира, конфликты «отцов и детей» у Мольера, Достоевского и Фрейда. Приобретая независимость в мотивации и организации своего поведения, европейцы приобрели и способности к индивидуальной миграции, стали путешествовать по разным странам и социальным иерархиям, меняя свой статус, род занятий, место жизнеобитания. Европа превратилась в жидкое общество, выплескивающее свои волны в Америку, Африку, Азию и Австралию. Амплитуда и траектория движения человеческих «молекул» изгибается, изменяя формы деятельности, и расширяется, проникая в новые сферы производства и познания.
Сохранение структур “жидких” социальных систем обеспечивается новыми психологическими механизмами. Психологически человек не лишается связи с обществом, но качественно меняет уровень этой связи. Свобода индивидуальной деятельности возможна не вопреки схемам и правилам культуры, а благодаря рефлексии и интериоризации этих схем путем превращения культуры во внутренний мир людей. Культура из системы социальных зависимостей и взаиморегуляций превращается в систему внутренних образов и личностных позиций. Отрицая и принимая культуру в общении с людьми и произведениями, рефлексирующими культуру, человек формирует личностные механизмы саморегуляции. Место детских страхов и стыда перед внешними судьями занимают убеждения и личная ответственность. Материализованная культура жестких связей заменяется культурой жестких идеальных правил. Американское общество, как наиболее яркий тип “жидкой” системы, сформировалось путем слияния отдельных личностей или небольших групп людей. Устойчивость и организация этого общества основаны на сознательно принятых юридических законах и конституции, выраженной в тексте.
Противостояние этих законов принципам поведения, определяемым психологическими традициями и связями отдельных социальных групп, обычно решается в пользу текстовых законов. Естественно, что такой механизм организации общества предполагает всемерное разрушение невербализованных принципов взаимодействия между людьми, диктуемых системами связей, определяющими логику взаимодействия людей традиционного общества.
Это и создает «правовое общество», признающее лишь те социальные законы, которые зафиксированы в виде текстов, и склонное подавлять иные законы и принципы отношений там, где они противоречат текстам.
Платон выразил в своей философии качественный переход к новому типу “юридического” мышления. Древние греки еще поклонялись материальным богам, имевшим физическое тело и действовавшим как своевольные люди. Но Пифагор, а затем Платон отделили законы и правила от материальной телесности, создав образы «идей», управляющих логикой мира и богов.
Сегодня подчинение воли правителей невидимым законам вполне естественно для европейской или американской психологии. Но это непонятно и чуждо для людей, живущих в жестких этнических системах, где мнение семьи или воля вождя почитаются выше юридических правил и конституций.
Ощущение несвободы и стремление к “свободе личности” могло возникнуть только при рассогласовании социальных ценностей и стереотипов деятельности. Такое рассогласование началось у некоторых народов в глубокой древности, а у иных только еще начинается. Но именно дестабилизация этнических схем деятельности ведет к автономзации личности и формированию личностных механизмов субъектности.
